Странные истории. повести и рассказы - Денис Бекин

Оценка увечий заняла от силы 15 секунд, важно было не позволить пострадавшему выпасть в кому или умереть от болевого шока.

– Джордж, я готова, – справа от меня встала дежурный хирург доктор Хелена Харп.

– Приступаем, – я коротко кивнул Клэрис и подоспевшей коллеге.

Время тянулось очень медленно, а когда всё закончилось, на часах было без пятнадцати девять. Давно рассвело. Дежурство закончилось. Несостоявшегося самоубийцу увезли к тяжелобольным. Поблагодарив Хелену и Клэр, я неторопливо вернулся в ординаторскую. Подогрел интерес к жизни парой глотков кофе и так же, на автопилоте, позвонил в офис шерифа, чтобы поставить в известность Винса по результатам операции.

– Джордж, спасибо! Ты молодчина, да, сэр, я пришлю кого-нибудь, когда прыгун очнётся, чтобы снять показания…

– Да-да, разумеется, Винс, – мне не терпелось закончить этот день и перехватить пару часов сна, глубокого и без сновидений, – мне, пожалуй, стоит отдохнуть.

– Да, сэр. Удачного дня, док, звоните в любое время, если что.

Едва ли оставались силы вести машину, но глупость – сестра упрямства… Мой форд тихонько катил по шоссе в сторону западной окраины, из динамика радио сыпал свежими остротами ведущий утреннего шоу, солнце начало припекать и слепить глаза.

Я невольно подумал о том бедолаге. Странное дело, но мысли, до того момента ленивые и усталые, обрели резкость будто под пристальным объективом. Чётко представилась картина, как этот парень выходит на крышу здания, стоит у края, его лицо спокойно и решительно. И, вдруг, звучит голос… он говорит, что всё осознал и готов заплатить. Заплатить… но кому и за что? Прыжок.

Из оцепенения меня вывел резкий сигнал обгоняющего автомобиля. Видимо, я заснул и рефлекторно надавил тормоз и встал, собрав за собой приличный хвост из автомобилей. Водители раздражённо сигналили и объезжали. Из потока машин ко мне подкатил патруль полиции.

Офицер не торопясь вышел и, нарочито громко хлопнув дверью, подошёл ко мне.

– У вас проблема, сэр?

– Нет. Я в порядке, уснул за рулём.

– Весёлая ночь была? От вас пахнет алкоголем…

– Джордж Кроу, реанимационное отделение клиники Сентинг, мы занимались тем парнем из кинотеатра.

Полицейский удивлённо вскинул брови.

– Это всё объясняет, док. Вы вовремя подоспели тогда, я имею ввиду, скорая примчалась на место быстрее, чем мы.

– Что?

– Говорю, кто-то из местных позвонил сразу в госпиталь и ваши коллеги, опередили патруль.

– Позвонил помощник шерифа, Винс… – я осёкся, перехватив пристальный взгляд офицера.

– Сожалею, сэр, но это мало вероятно, – страж порядка, снял очки и доверительно посмотрел мне в глаза, – помощник Винсент О'Рино погиб два дня назад. Сорвался с уступа в каньоне, он там отдыхал с друзьями. Я сожалею, если это вас огорчило, сэр. Вы были знакомы?

– Да…

– Вам, наверное, показалось. Мы сделаем так: езжайте в крайнем правом ряду не более 30 миль в час, а я вас сопровожу до дома.

– Да, спасибо, – в моей голове пульсирующей болью отзывались воспоминания ночи. С кем же я, чёрт возьми, говорил?!

У дома «почётный эскорт» оставил меня, а усталость навалилась с новой силой.

Не помню, как добрёл до кровати и улёгся спать, не раздеваясь. Сквозь сон до моего слуха пробивался свистящий шёпот. Было зябко. Голова кружилась, а ощущения обманывали утомлённый мозг. Казалось, что нечто мрачное и настырное дёргает за ноги и переворачивает с живота на спину, словно стейк для барбекю. Я проснулся рывком. Похоже, что внезапное ощущение тревоги вытолкнуло меня в пограничное состояние сна наяву. В комнате ощущалась прохлада, но на лбу выступила испарина.

Оцепенение сковало тело, превратив его в бесполезный кусок живого мяса. Глаза лезли из орбит в бессильных попытках отвести взгляд. Чья-то злая воля подчинила каждую клеточку моего измотанного организма, и, по странной прихоти, оставила ясный ум, чтобы происходящее вокруг вызывало ещё больший ужас. Страх пришёл внезапной волной следом за паникой сонного паралича. Противный скрип и голоса раздались сначала в моей голове и быстро заполнили комнату. Мелкие шаги, цокот подковок на башмаках, смех и царапанье чем-то острым о стекло сошлись в нереальной какофонии, причиняя мне едва ли не ощутимую боль.

Крики застревали в горле. В этом состоянии я до самой глубины души осознал свою абсолютную беспомощность. Нечто, обладающее колоссальной силой, вторглось в мой сон, если это было сном. Но зачем? Кому я нужен?

– Мне ты нужен, Джордж.

Оставляя за собой багровый след на полу, ко мне ползло ужасное создание. В изуродованном обрубке едва ли угадывалось тело молодого мужчины.

Он приближался. Он медленно полз, шаркая и царапая пол. Это могла быть только галлюцинация, но настолько осязаемая, что сердце колотилось, будто всё происходит наяву.

Я знал, что подобные кошмары возникают из-за переутомления. Слабое тело перестаёт контролировать и фиксировать ощущения. Фобии готовы в одно мгновение вырваться из клетки подсознания и воплотиться в ярком видении. Спасение – просто поддаться, уверить себя, что всё происходящее лишь иллюзия и не более того, не реагировать, не допускать паники.

– Я устал. У меня был трудный день… теперь в голове всякая чепуха… в комнате очень жарко, и я сплю не глубоко… скоро я очнусь и выйду в кухню, чтобы налить стакан воды и одним глотком опрокинуть его. Это восстановит силы… Потом вернусь и усну без сновидений, – я мысленно проговаривал эту формулу, стараясь задавить страх и отвлечь внимание.

– Не отмахивайся, Джордж! Ты знаешь, что у меня мало времени. Тот парень, он будет жить, ему рано к нам. Но он кое-что знает… Поговори с ним, друг. Это важно, я не могу уйти, а ты не знаешь, как меня отпустить.

Голос. Кошмар воспроизвёл голос Сэма. Такое уже случалось… или случается постоянно. Уже почти год я слышу и вижу тех, кого нет среди живых. А сегодня частота моих галлюцинаций просто зашкаливает. Это безумие. Болезнь или проклятие, чтобы то ни было, с каждым разом оно накатывает всё сильнее.

– ДЖО! – незваный гость прорычал что-то неразборчивое и внезапно дёрнул меня за ноги.

Сон мгновенно прекратился. Я сел на кровати и осмотрелся. Часы показывают 6.37 по полудню. За окном, сквозь опущенные жалюзи видна кромка света. В комнате душно. Ни каких следов на полу. Двери закрыты. На прикроватном столике пустой стакан испод виски и пачка сильного снотворного – стандартный набор для тех, кто не в ладах со своим внутренним миром.

В голове роились несвязные соображения. Нужно было освежиться и попробовать выспаться. Лодыжки горели, ка кот ожога. Я стянул штаны и тупо уставился на два симметричных синяка. Тёмные отметины похожие на следы от наручников горели и ныли.

Холодный душ и крепкий кофе вернули привычную реальность. Есть ли смысл поддаваться страхам, нужно ли идти на поводу у собственной шизофрении? Даже если образы, рождённые моим больным воображением, так реальны и так осязаемы.

Весь прошедший год я не сидел сложа руки. Да, мы расстались с женой, когда я отказался лечь на обследование. Однако, попыток разобраться в том, что со мной происходит не оставлял. Возможно, это лишь самообман – убеждать себя, что всему виной нервное напряжение и сильные переживания. И в то же самое время собирать слухи о медиумах и искать встречи с ними. Эскуро… этот человек, если он существует, должно быть знает ответ. Решение отправиться в пустыню и найти шамана, чтобы задать свои вопросы зрело во мне долго. Время пришло. Только сначала, я должен был встретиться с несостоявшимся самоубийцей. Призраки по неведомой причине проявили заботу о нём. Привели ко мне. Винс, да, упокоится его душа, позвонил с того света, чтобы вызвать скорую, а Сэмми явился, как есть, и оставил «сувениры» на моих лодыжках.

Пожив некоторое время в подвешенном состоянии перестаёшь верить в случайности. Всё вокруг подчинено определенному порядку, именно так. Не закономерности, в которой мы следуем программе, и если её нарушить, то вся система слетает с катушек, а суровому порядку. Суть его упрочить взаимосвязи миров и душ, соединять и разъединять их, моделировать, сплетая замысловатый узор, гармоничный, но лишённый шаблона. На каждое действие, равно как и бездействие, следует реакция. Нечто мудрое направляет нас и позволяет нам жить по нашей вере. И мы сами вольны выбирать предпочтительную реальность. Вот почему я отказался признать своё безумие, как болезнь. Всегда удивлялся, столько людей верят в Бога, молятся ему, мысленно обращаются к усопшим родителям или близким людям, спрашивая их совета. Это считается нормальным, но слышать ответы, уже «неправильно». Один священник сказал мне, что не всякому дано различить природу сил пожелавших ответить. Если так, то мне тем более нужен мастер, способный разобраться в этом без теологической мишуры.